Тридевятое царство. В когтях белого орла - Страница 45

Однорукий богатырь, привалившись спиной к крыше, выглянул в сторону забора.

Отряд стражи приближался со стороны улицы, навстречу им выскочил какой-то здоровяк с огромным топором.

– Молния сверкает! – крикнул детина.

– Перуну слава! – гаркнули в ответ стражники.

Это было уже совсем, совсем нехорошо. Если стража перешла на сторону жрецов, ситуация ухудшалась многократно. Знать бы, где глава стражи, Митрофан… Колыван его давно знал, главный стражник был осторожный, его в авантюру втянуть не так просто.

– Гляди, как чадит, – засмеялся детина, указывая рукой куда-то за реку. Колыван проследил взглядом за его рукой и заметил густой черный дым, поднимающийся за рекой. Богатырь сразу понял, что горит княжеский терем, на душе стало совсем тоскливо. Колыван не знал, куда ему идти, кто теперь друг, а кто враг. Девочка на руках не ныла, тихо сидела, крепко обнимая его шею. Тут богатыря осенило: по крайней мере в одном человеке и его сторонниках он мог быть уверен – уж кто-кто, а эти точно не вместе со жрецами.

– Слава богам, вы живы!

Возле лагеря пророка и его сторонников богатыря встретил Митрофан. Это был первый хороший знак: стало быть, заговор не так хорошо подготовлен, как показалось вначале. Глава городской стражи, по крайней мере, не предал.

– Как обстановка?

– Плохая у нас обстановка, – не стал приукрашивать стражник, – город мы потеряли. Тайный двор взят, казармы городской стражи… взяты. – Последнее слово Митрофан буквально выдавил из себя.

– Да говори как есть, – рассердился Колыван.

– А как есть совсем плохо, у меня половина людей на сторону жрецов перешла. Северный арсенал в их руках уже, оружие раздают сторонникам. Южный пока у нас. И южные ворота еще наши. Это все, что мы удерживаем, если уж честно. У меня чуть больше сотни человек, хотел здесь подмогу набрать, так не дает пророк этот.

– Как не дает, – опешил Колыван, – это же из-за него все произошло!..

– А вот так, – сердито бросил Митрофан, – запретил своим сторонникам выступать против жрецов.

– Вот же паскуда какая, – грязно выругался богатырь, – ну я сейчас с ним потолкую…

– Давай, – махнул рукой стражник, – у меня ничего не получилось.

Глава стражи еще немного помялся, словно решаясь, говорить или нет, но потом его словно прорвало:

– Я же говорил вам – не злите жрецов. Говорил?! Говорил! Никто не слушал. Мне на эти игрища ваши с богами плевать с высокой колокольни, мне порядок нужен. А порядка нет. Там сейчас в городе такое творится…

– Охрана терема как?

– Не знаю. У княжеского терема жарко было. Насколько мне известно, взять его с ходу не смогли, так что подожгли с разных сторон.

– Беда.

– На кой ляд вам было нужно злить Перуновых людей?!

Колыван ничего не стал отвечать на последний вопрос; оставив Аленушку под присмотром стража, он вломился в шатер пророка. Пророк был один, он как будто ждал визита богатыря.

– Что в городе происходит, понимаешь? – без всяких приветствий начал Колыван.

– Догадываюсь, – вздохнул Андрей.

– Я тебе расскажу, – напирал богатырь, – мы пока выбирались, на всякое насмотрелись. Тех, кто к тебе сюда ходил послушать твои сказки, – их просто режут там. Убивают. У кого ваш крестик находят, тем лучше бы помереть поскорее, чтобы не мучиться. У тебя тут несколько тысяч крепких мужиков, бывших воинов. Они обученные бойцы, не то что та голытьба, что в городе лютует. Южный арсенал еще у нас. Сколько его сможет стража удерживать, неясно, но недолго. Ты понимаешь, что надо срочно вооружить твоих людей?

– Понимаю. Но ответ будет – нет.

– Да как «нет», – опешил богатырь, – ты что мелешь?! Заварил кровавую кашу – и в кусты?

– Не могу я своих последователей к штурму города призвать, – пророк грустно прошел вдоль стены, – не хотел я такого, видит бог – не хотел. Вот только нельзя нам сейчас карать идти городских. Это сразу мы станем чужими, врагами. Никогда уже никаких шансов после этого не будет стать у нас здесь своими.

– Так порубят вас тогда всех!

– Это возможно, – снова вздохнул проповедник, – если уж бог за веру нашу смерть принял, нам тем более не зазорно.

– Я тебя сейчас ударю, – грозно пообещал Колыван, – и буду бить, и бить, пока ты не передумаешь. Я все кости тебе переломаю, если ты эти сопли не отбросишь и не возьмешь себя в руки. Твой отец никогда не колебался, когда надо было действовать.

– Бей, если станет легче. А только ни я, ни мои последователи не пойдут давить этот бунт.

Колыван какое-то время стоял молча, сверля взглядом собеседника, словно решая, ударить или нет.

– Твоему отцу сейчас было бы стыдно видеть тебя, – наконец произнес он и вышел из шатра, из-за полога донеслось окончание фразы: – И деду.

– Отец всего не понимал, – вздохнул бывший Иван Царевич.

На выходе из шатра богатыря встречал запыхавшийся баюн.

– Колываша, здравствуй, – расплылся в улыбке чудовищный кот.

– Сбежал. Аленку бросил.

– Да что я мог сделать, – вздохнул кот, – ты же знаешь, я против такой толпы бессилен. Меня бы первым порвали в клочья. Я же в их глазах хуже любого православного. И кого волнует, во что я верю или не верю. Я же враг почище этого пророка вашего.

– Ты Алену бросил, ее чуть не убили.

– Да не мог я ничего сделать, слишком их много было.

– А ну брысь с глаз моих!

– Ну не сердись, – взмолился кот, – ты же понимаешь, что я тут ни при чем, просто тебе надо на ком-то отыграться… Как этот пророк, готов своих людей выделить?