Тридевятое царство. В когтях белого орла - Страница 102

102

– Недостаточно в центре.

– Без тебя я как без рук. Тем более не стоит переоценивать железных ратников. Они могут двигаться сами по себе очень недолго. Создать сочленения и суставы просто, но заставить их выполнять твою волю уже сложнее. А придумать то, что будет их двигать, – еще сложнее, и у меня получилось плохо.

– У тебя – и плохо? Так разве бывает?

– Бывает. Лучшее, что я смогла пока придумать, это использовать силу разжимающейся пружины. Но как бы сильно ты пружину ни сжимал, дольше чем горит лучина она не работает.

– Так мало? – опешил богатырь, – а зачем тогда ты их столько сделала?

– Я надеялась, да и сейчас надеюсь, что мне удастся придумать, как заставить их двигаться иначе. Слишком много времени и сил ушло на попытки приспособить пар работать на движение.

– Пар? Как от супа?

– Он самый, пар.

– Очевидная же глупость! Пар не сможет заставить двигаться кусок железа. Это и мне понятно.

– Наоборот, очень неплохо все работает, но… к каждому придется человека приставлять, чтобы следил за давлением. Так что пока у меня здесь неудача. С другой стороны, для того, что я задумала, и того времени, что дают пружины, хватит. Но это потом… пойдем, покажу, что я для тебя приготовила.

Марья подошла к чему-то закрытому занавеской и резко отдернула ее.

– Ну как? Пугает?

– Меня испугать непросто, – усмехнулся Вольга, – но вот этому очень хочется дать кулаком промеж рогов. Кстати, что это?

– Это костюм для тебя.

– Я должен буду вот это надеть? – Вольга опешил. – Зачем? И если уж на то пошло, то сделала ты очередную глупость. Если у этого существа такие рога, значит, оно травоядное. У хищников нет рогов. А ты смотри, какие клыки ему в рот поместила, как у волка… даже нет – в два ряда! Такого вообще не бывает. И копыта еще… точно травоядное животное.

– Тем не менее нужно именно так, – мягко улыбнулась Марья.

– Зачем? Если честно, мне не очень хочется лезть в такой костюм. Им только людей пугать.

– В точку! – рассмеялась мастерица. – Именно для этого. Но не только, есть у него и другая особенность, но с этим мы подождем. Я тебе потом все объясню. Ты мне ответь пока на один вопрос: сможешь ли ты незаметно выкрасть одного человека из стольного Киева?

– Выкрасть? Охрана у нашей княгини слабенькая против меня. Подхватил под мышку девчонку, запрыгнул разом на крыши, вырубил Колывана – и бежать. Выкрасть могу, не так сложно, но вот незаметно… не думаю, что получится.

– Кто тебе сказал, что речь идет о Аленушке? Нет, меня сейчас куда больше интересует ее братец.

– Иван Царевич? Он же пропал…

– Он пропал, а мы нашли. Кто ищет, тот всегда найдет.

– Зачем он нам?

– Забыл пророчество?

– Ты свою птицу Гамаюн слишком много слушаешь. А она тебя дурит пророчествами своими. Меня лучше слушай.

– Так уж и дурит… – улыбнулась Марья лукаво.

– Именно что дурит. Это кем надо быть, чтобы предположить, будто мы со степняками будем в одном государстве дружно жить. Горячечный бред.

– Еще и братьями станем, – улыбнулась Искусница.

– Братьями… С кем? Со степью или с татарами? Испокон веков они нас режут, а мы – их; они работорговцы!!! Вся нация, все поголовно. Вырезать их под корень, таких братьев.

Вольга не на шутку завелся, но Марья его остановила:

– Помнишь, пять сотен лет ты про курских так же говорил?

– То Курск. – Богатырь одернул руку, которую женщина попыталась положить ему на плечо. – Разбойный город был, это верно. Но не татары же! Нет, никогда мы не будем братьями. Брешет твоя волшебная птица.

– Вот и посмотрим, – Марья примиряюще улыбнулась богатырю, – всего-то лет триста осталось, мы же доживем!

– И что будет, когда мы доживем до той поры и ты увидишь, что я прав?

– Ты вначале окажись прав.

Вольга только надул шеки и шумно выдохнул.

– Да это же очевидно. В братство с северными оленеводами я еще могу поверить, там народ не злой. Но с татарами? Ни в жизнь не поверю, хоть режь меня.

– А ты представь, что мы с ними живем рядом и дружно, вместе с бедой справляемся, разве плохо?

– Плохо. – Вольга стукнул кулаком по стене, но плохо соизмерил силу и проделал дыру. – Прости.

– Не ломай мне дом, – рассмеялась Марья озорно.

– Я случайно. Просто татары – работорговцы, понимаешь? Они живут тем, что наших людей угоняют в рабство! Как с ними можно жить в мире? Я не понимаю.

– Я думаю, что они перестанут быть работорговцами.

– Держи карман шире. Они откажутся, как же…

– И все же представь, разве плохо будет?

– Это у тебя фантазия богатая, ты и представляй. А я человек простой, и правило у меня простое: увидел работорговца – убей его. Сколько раз увидел, столько и убивай.

– Вот и предоставь заботиться о судьбе державы тем, кто в этом понимает. И поверь: и оленеводы, и татары, и многие другие станут нам братьями. А мы – им.

Вольга презрительно хмыкнул, выказывая свое отношение без слов.

– Я знаю, ты поворчишь, но мне поможешь, правда?

Вольга молчал в ответ, но от ласкового поглаживания по руке невольно вздрогнул.

– Ты же у меня самый лучший…

Богатырь в который раз растаял от увещеваний – сколько лет ни жил на свете Вольга, а отказать Марье у него не получалось никогда.

– Когда я тебя подводил? Ты просила обеспечить столкновение новгородцев с королевской армией – я разве не выполнил?

– Исполнил в лучшем виде. Два войска, как слепые котята, не видели друг друга, пока не столкнулись. Эта задача была из сложнейших, но я всегда знаю, на кого можно положиться.

102